Но повсему, видать, не даром Монахов отрядил отец, На удивление татарам На схватку вызвался чернец. И в белом сумраке Косая Десницу стала поднимать, И замерла орда Мамая, И перестали все дышать. А поединщики в глубоком Молчании, хлестнув коней, Рванули сумасшедшим скоком Навстречу гибели своей. И страшным копейным ударом Перевернув весь белый свет, Свалил мурзу башкой к татарам Убитый им же Пересвет И с криком бешенным две рати Схлестнулись над телами их, Не разберёшь кто смерд, кто знатен, Кто бьёт своих, а кто чужих. Но русским некуда деваться, Им устоять или не быть, И стало ратникам казаться, Что супостата не избыть - Но всё ж не зря молились Богу, Он надразумил точно, в срок Из за дубравы на подмогу Пошёл ломить засадный полк С плеча рубили басурмана, Хрипели, поминая мать, И, позабыв закон кагана Ордынская бежала рать.
1
Монахов отрядил отец,
На удивление татарам
На схватку вызвался чернец.
И в белом сумраке Косая
Десницу стала поднимать,
И замерла орда Мамая,
И перестали все дышать.
А поединщики в глубоком
Молчании, хлестнув коней,
Рванули сумасшедшим скоком
Навстречу гибели своей.
И страшным копейным ударом
Перевернув весь белый свет,
Свалил мурзу башкой к татарам
Убитый им же Пересвет
И с криком бешенным две рати
Схлестнулись над телами их,
Не разберёшь кто смерд, кто знатен,
Кто бьёт своих, а кто чужих.
Но русским некуда деваться,
Им устоять или не быть,
И стало ратникам казаться,
Что супостата не избыть
-
Но всё ж не зря молились Богу,
Он надразумил точно, в срок
Из за дубравы на подмогу
Пошёл ломить засадный полк
С плеча рубили басурмана,
Хрипели, поминая мать,
И, позабыв закон кагана
Ордынская бежала рать.